Сборник статей - Жизнь языка: Памяти М. В. Панова
Всю свою жизнь М. В. Панов не только боролся за признание идей своей научной школы, но и по-солдатски бесстрашно говорил о том, что ему казалось неправильным в жизни своего института после того, как коллективом перестал руководить В. В. Виноградов. Михаил Викторович, надеясь на восстановление справедливости, написал письмо в партийные инстанции, а инстанции решили защищать честь академического мундира. В итоге М. В. Панов был наказан. При этом как звезда первой величины он был наказан примерно, в назидание всем другим правдолюбам – исключен из партии (куда вступил, между прочим, под пулями, на передовой). Руководитель творческого коллектива, принесшего публикацией социолого-лингвистического исследования мировую славу академическому Институту русского языка, вместе с целым рядом других ученых был вынужден в 1971 г. уйти из института.
Опальный ученый, к счастью, не остался без работы. Сначала был НИИ национальных школ и плодотворное сотрудничество с Р. Б. Сабаткоевым, затем, в 80-е гг., Открытый педагогический университет им. М. А. Шолохова, кафедра Е. И. Дибровой. Новые книги, ставшие бестселлерами, постоянно цитируемые в научной литературе: «Изучение состава слова в национальной школе» (Махачкала, 1979), «История русского литературного произношения XVIII–XX вв.» (М., 1990), вузовский учебник «Современный русский язык. Фонетика» (М., 1979) и фонетический раздел в университетском учебнике «Современный русский язык» под редакцией В. А. Белошапковой (М., 1981; 4-е изд. – 1997). Выходит в свет составленный М. В. Пановым «Энциклопедический словарь юного филолога» (М., 1984), публикуются новаторские «Экспериментальные учебные материалы по русскому языку для средней школы» в четырех частях (М., 1979, отв. редакторы М. В. Панов и И. С. Ильинская) – прообраз вышедшего позднее школьного учебника. Наконец, в 1999 г. выходит в свет монография «Позиционная морфология». Вновь, как и про 50 – 60-е гг., можно сказать: если бы у М. В. Панова были работы только этого («послеакадемического») периода, он и тогда мог бы претендовать на самое достойное место в истории нашей науки.
А теперь вернемся к теме: Панов и МГУ. В 1971 г. в штатном расписании кафедры русского языка освободилась вакантная ставка профессора. И хотя Московский университет находился под не менее (а, судя по всему, даже более) жестким контролем партийных органов, нежели Академия наук, К. В. Горшкова, как раз в 1971 г. начавшая заведовать кафедрой, вместе с деканом факультета А. Г. Соколовым предприняли попытку зачислить М. В. Панова в штат кафедры. Для этого нужно было получить разрешение райкома. Клавдия Васильевна часто вспоминала трагикомические подробности похода с секретарем парткома факультета в райком: охрана, узнав о цели прихода филологов, попросту не пустила их за порог учреждения.
Тем не менее кафедре удалось добиться, чтобы М. В. Панов был зачислен на полставки доцента. Это формально половинчатое, но по существу очень важное и для кафедры, и для М. В. Панова решение могло быть принято (под персональную ответственность соответствующих должностных лиц на факультете) на университетском уровне, поскольку ученый уже читал в течение четырех лет лекции на филологическом факультете (как и в Институт русского языка, он был приглашен в МГУ В. В. Виноградовым). В итоге лекции М. В. Панова в МГУ не прерывались и после злосчастного 1971 г. Все самые трудные для М. В. Панова годы вплоть до середины 1980-х, когда по состоянию здоровья ему стало трудно работать в поточной аудитории, он вел общий курс фонетики для студентов-первокурсников МГУ и читал разнообразные специальные курсы (история поэтического языка, история орфоэпии, позиционный синтаксис), начал вести занятия кандидатского минимума с аспирантами.
Лекции М. В. Панова были, бесспорно, уникальным событием в филологической жизни 60 – 80-х гг. На эти лекции Панова студенты буквально рвались, заранее занимая места (опоздавшие сидели в проходах, стояли вдоль стен амфитеатра…). Съезжалась «вся лингвистическая Москва». Приходили коллеги Панова – известные ученые (например, Е. А. Земская), регулярно посещали их профессора и преподаватели факультета (как сейчас вижу Олега Сергеевича Широкова, из года в год входившего в аудиторию следом за лектором и усаживавшегося на «свое» место в первом ряду). Панов – единственный на моей памяти университетский лектор, каждая (!) лекция которого завершалась горячими аплодисментами слушателей. Лекции были глубоки по содержанию (за кажущейся простотой – яркие прозрения о природе языка). Они были блестящими по исполнению – это был чарующий театр одного актера.
Но не только сказанным был обусловлен успех лекций Михаила Викторовича. Лектор являл пример гражданского мужества, образец того, что в любой обстановке можно оставаться порядочным человеком, не терять своего достоинства. Думаю, всё это отчетливо осознавалось аудиторией и было в то время очень важно для формирования нравственных ориентиров в сознании студентов. На лекции Панова ходили с тем же тревожно-радостным чувством, с каким открывали свежий номер «Нового мира», или слушали песни Окуджавы и Высоцкого, или стремились попасть на поэтический вечер либо на премьеру в «Современник».
В МГУ М. В. Панов обсуждал только что вышедшие работы, например в конце 60-х – четырехтомник «Русский язык и советское общество» (запомнилось удивительное чувство стиля докладчика, четко и остро реагировавшего на нюансы полемики). На кафедре русского языка М. В. Панов обсуждал и готовящиеся к печати публикации – учебник по фонетике и фонетический раздел учебника под ред. В. А. Белошапковой. На филологическом факультете Михаил Викторович нашел единомышленников – многих из авторов «Словаря юного филолога». Здесь же он выступал в конце 70-х с докладом, в котором представил неосуществленный, к сожалению, проект толкового словаря нового типа – словаря «наивных», по Щербе, определений слов. Идея была воспринята с интересом, но должной поддержки тогда не нашла. Он вновь примерно на два десятилетия опережал свое время. Тогда, в конце 70-х, на кафедре и на факультете (да и в целом в нашей науке) не было сегодняшнего интереса к языковой картине мира. Теперь, если бы Михаил Викторович вновь обратился с призывом писать словарь наивных понятий, он нашел бы много сторонников. Поздно…
Хочу сказать еще об одном. Думаю, по-человечески правильно и справедливо, что филологический факультет МГУ нашел, пусть и с изрядным опозданием, возможность исправить вопиющую несправедливость 70-х: Михаил Викторович Панов, истинный университетский профессор по роду своей многолетней лекционной деятельности, по своей высочайшей научной квалификации и уникальному педагогическому мастерству, лектор, которого искренне уважали студенты, ушел из жизни, будучи формально профессором МГУ (уточнение: профессором на полставки, в дополнение к основной профессорской работе в Открытом университете, – вряд ли умаляет значимость решения, что четыре года тому назад было принято на факультете). У кафедры русского языка и у М. В. Панова были планы творчески переработать с учетом изменившейся научной ситуации «Словарь юного филолога». Эти планы, к сожалению, не успели осуществиться.
…А боль,
нестерпимая, —
пусть она схлынет!
Отойдет!
Или хоть замрет, затаится…
Белые хлопья
падают, падают.
Забвенье.
Тишина. Снег.
Тишина и снег– очевидно, ключевые слова в поэтическом творчестве Панова. Неслучайно по последней строчке этого стихотворения названа его книга стихов.
Умер Михаил Викторович в день, хорошо известный всякому соотечественнику, – в Димитриевскую родительскую субботу, когда на Руси идет поминовение всех усопших, и прежде всего воинов. Это совпадение кажется теперь отнюдь не случайным.
В день похорон, когда друзья и коллеги прощались с Михаилом Викторовичем Пановым, мела (правда, лишь утром, робко и недолго) поземка. По следам первого в том году снега в вечную тишину уходил Мастер, Ученый и Учитель. Все было так, как предсказывалось 55 лет тому назад: «Тишина. Снег»…
Но не будет забвения. Михаил Викторович Панов останется в нашей памяти, как и то время, в которое он жил и которое связано с воспоминаниями о нем. А те, кто придет после нас, будут знать его книги. И это – навсегда.
I. Автобиография M. В. Панова
Автобиография
Я родился в 1920 г. в семье служащего. После окончания средней школы поступил в Московский государственный педагогический институт на филологический факультет. Этот факультет был в 30-е гг. одним из центров лингвистической мысли; преподавателями кафедры русского языка были крупнейшие представители Московской лингвистической школы. Они много внимания уделяли воспитанию у студентов научного лингвистического мышления, готовили квалифицированных учителей.
